В начале декабря исполнится 104 года со дня смерти протоиерея Павла Ивановича Воскресенского, служившего в Троицком соборе Клина с 1878 по 1915 годы. Предлагаем нашим читателям очерк, написанный потомками священника, и рассказывающий об этом человеке и судьбе его семьи. В нём приоткроется ещё одна страница истории Клина.
Клин дорог для нашей семьи. Здесь обрели покой бабушка с дедушкой, прадед с прабабкой, наши тёти и дяди. В нём и сейчас живут семьи наших двоюродных и троюродных братьев и сестёр. Вот почему, зачастую не имея возможности лично побывать в Клину, мы внимательно отслеживаем все события, происходящие в городе. О них нам время от времени сообщает один из наших родственников-клинчан.
Но, конечно, с особым вниманием и волнением следим мы за судьбой многострадального Троицкого собора, мало-помалу возрождающегося из небытия. И тут, нужно признаться, дело не только в нашем религиозном чувстве, но и в некоем ощущении кровного родства нашего семейства с этим клинским очагом православия. Ведь для нас это место – своеобразный памятник нашему предку, прадеду протоиерею Павлу Ивановичу Воскресенскому, который осуществлял здесь своё пастырское служение с 1878 по 1915 годы.
В нашей семье бережно хранятся те немногие свидетельства пребывания этого человека на клинской земле.
Свидетель многих дел
Павел Иванович Воскресенский родился в 1851 году в семье священника села Спасское Волоколамского уезда. Из самых ранних его фотографий у нас сохраняется маленький парный портретик с женой Марией Ивановной, на обороте которого он сам написал, очевидно, для своих детей: «Родитель ваш – Священник Клина Соборной церкви Павел Иванович Воскресенский», и дата – 1878 г. По традиции того времени ни одно значимое событие не проходило в России без освящения его духовным лицом, или без его присутствия. А значит, можно предположить, что о. Воскресенский мог быть свидетелем и участником многих городских событий, например, полета Менделеева на воздушном шаре в 1887 году.
П.И. Чайковский, открывавший в 1886 г. школу в Майданове, писал своему брату Модесту, что 20 января на открытие «благочинный приедет и другие почётные гости». Петр Ильич часто посещал молебны в Троицком соборе и слушал там певчих. Из его «Дневников» видно, что со многими священниками и дьяконами Клина, Майданова, Фроловского он был хорошо знаком, встречался, беседовал, и они у него бывали по праздникам. А 30 апреля 1887 года Чайковский записал в дневник, что из Москвы до Клина ехал в одном купе с неким Воскресенским, и почему-то подчеркнул эту фамилию. Хочется думать, что это был именно священник Павел Иванович…
В семье Воскресенских, можно сказать, царил культ Чайковского. Наш дедушка, Иван Павлович, не раз любил вспоминать, как они с братом Николаем, ещё подростками, бродя по окрестным полям, часто встречали седого господина, который всегда одаривал ватагу мальчишек конфетами. Внуки Воскресенских и сейчас ещё шутят, что в их жилах течет «сок конфет» Петра Ильича Чайковского…
Его адрес знали все
Среди старых бумаг нашелся у нас обрывок газеты «Раннее утро» за 21 ноября 1915 г. с сообщением: «Вчера, в одной из частных лечебниц г. Москвы скончался на 64 году жизни благочинный г. Клина, настоятель кафедрального собора священник П.И. Воскресенский. Покойный окончил Вифанскую духовную семинарию и священствовал 38 лет. Вчера тело почившего было перевезено на Николаевский вокзал для следования в г. Клин, где завтра состоится отпевание и погребение почившего».
Там же нашлось и несколько почтовых открыток 1910-х годов, и все с необычным адресом: «Клин, Моск. губ., Воскресенским». Это было почти «на деревню дедушке». Правда, один адрес был с уточнением: «Его Высокоблагословению Павлу Ивановичу, священнику Воскресенскому». Это означало только одно: семья эта хорошо была знакома и почтовикам, и жителям Клина, как и их дом на углу улицы Поповской (ныне Красной), напротив торговых рядов. На старых фотографиях – это добротный бревенчатый дом в шесть окон, с резным крылечком и мезонином. При доме – большой сад с качелями, дорожки сада украшали два больших стеклянных шара на колоннах-постаментах – подношение прадеду от местного стекольного завода.
В мансарде, в комнате дочерей, Анны и Александры, размещалась большая домашняя библиотека. От тех времен остались два зачитанных томика Пушкина, издания 1887 г. с личной печатью Павла Ивановича Воскресенского.
В ногу со временем
Чудом сохранившиеся 2-3 письма прадеда к своим детям характеризуют его как человека, идущего в ногу со временем. В семье Воскресенских увлекаются фотографией. Сам прадед был близко знаком с местным фотографом, известным издателем открыток с видами Клина В.А. Беликовым, которого крестил в 1879 году в Троицком соборе.
Младшее поколение Воскресенских увлекалось модным тогда теннисом. Образовалась команда любителей этого спорта, которая устраивала городские турниры. Вскоре дом протоиерея стал своеобразным культурным центром, куда устремлялась молодежь. В семье любили принимать гостей. Здесь часто бывали многочисленные родственники Павла Ивановича и его жены Марии Ивановны, ур. Смирновой, среди которых преобладали духовные лица из Москвы и Клинского уезда – Успенские, Чертковы, Цветковы.
Многие годы П.И. Воскресенский преподавал в Городском Училище, а потом и в гимназии. На выцветшем дореволюционном снимке он сидит среди педагогов и ребят в саду гимназии. На груди его блестит какая-то медаль. Вероятно, это награда, полученная им в 1903 году, когда в городе отмечался юбилей – 25-летие его служения. Сохранилась любопытная четвертушка бумаги с поздравительными стихами, очевидно прочитанными юбиляру в тот торжественный день, 26 августа. Подпись под стихами такая: «Сын Ваш духовный Егор Боголюбский». Имя это мы найдем, если обратимся к письмам П.И. Чайковского. Егор Семенович Боголюбский – это тот самый священник в Майданове, с которым Петр Ильич открывал школу, и который часто бывал у него в доме. Это про него, между прочим, композитор писал тогда же нашей прабабушке Н.Ф. фон Мекк, что батюшка «хороший и умный».
С болью в сердце
Дом Воскресенских на Поповской улице просуществовал почти до 1940-х годов, когда и был снесен. После кончины прадеда в нём проживала его супруга Мария Ивановна, которой довелось быть невольным свидетелем всех катаклизмов, происходящих после Октября 1917 года. Особенно болезненно она воспринимала всё, что происходило в городе, когда в церковную жизнь Клина ворвались так называемые «обновленцы-живоцерковники», пытавшиеся захватить храмы и заставить прихожан отречься от вековых православных традиций и возлюбить новую власть. Вот строки из её письма 1924 года.
«У нас поп Фаворский объявил прихожанам, что собор наш отбирает синод, живоцерковники. Приехал архиерей их. Конечно, возмущение, все прихожане волнуются, не хотят отдавать собор «живцам». На площади у собора собираются толпы прихожан, до 6000 человек. Появляется конная милиция, разгоняют толпу, и это повторяется несколько раз. За эти две недели сколько слёз, все кричат: отдайте наш собор, мы не придём к «живцам»! Словом, было такое волнение, многих арестовывают. Однажды было разорвали Фаворского и Нила, которые хотели уговорить толпу, что, мол, живая церковь лучше, ваша вера отстала, – но никто не хотел и слушать. Очень тяжело было смотреть на всё это, и вот никто не ходил в церковь две недели. Ведь это происходило всё у меня на глазах, под окном…».
Ко всем этим переживаниям и волнениям тех дней свалилось на Марию Ивановну ещё одно: куда-то пропал и не пишет самый младшенький и самый любимый ее сын Валентин. К тому же в Клину прошёл слух, что он стал коммунистом. С болью в сердце делится она с дочерью своими страхами по этому поводу:
«Дорогая Шура, я тебе открою, о чём я грущу… У нас в Клину носятся разные слухи про Валю, и если верить – как тяжело и безотрадно. Ну, да будет Его воля Святая надо мною. Буду молиться до последнего издыхания, чтобы Господь духа Святого не отнял от моих детей».
Судьбы детей
Судьба пятерых детей Воскресенских сложилась по-разному. Шура, Александра Павловна, по окончанию историко-филологических курсов В.А. Полторацкой поселилась в Москве, выйдя замуж за инженера-химика М.Н. Второва, ставшего позднее профессором. Её старшая сестра Анна Павловна, учительница музыки, стала женой графа В.Ю. Мусина-Пушкина, московского драматурга, друга юности А.Н. Толстого. В советское время его пьесы шли с успехом в театре б. Корша пока он сидел в Бутырской тюрьме, ложно обвиняемый в самых несуразных грехах. Познакомились они в Клину, куда граф в 1910-е годы приезжал к известному адвокату В.И. Танееву по своим делам о наследстве.
Николай и Валентин
Сыновьям Воскресенских в жизни повезло – репрессии обошли их стороной, хотя «дамоклов меч» мог в любую минуту над ними опуститься – как-никак «поповские сынки». Старший сын, Николай Павлович, закончил с отличием Московский Университет и поселился на Валдае. Здесь, в глухих деревнях Новгородской губернии, набирался он врачебного опыта, который очень пригодился ему в 1914 году, когда началась Великая, как тогда говорили, война. Конечно, сам он о той войне вспоминать не хотел, да это было опасно – бывший офицер, пусть даже медик, мог бы легко остаться без работы. Но все-таки в Тимирязевской сельскохозяйственной Академии, куда после войны и революции взяли-таки на работу доктора Воскресенского, ничуть об этом не пожалели.
Запомнился рассказ его сестры, тёти Шуры, как однажды поздним осенним вечером недоброго 1937 года зашел к ней брат Николай и попросил спрятать бумажный сверток, в котором оказался револьвер – подарок великого князя Георгия Михайловича, генерал-адъютанта, расстрелянного в 1919 году в Петропавловке. Это именное оружие доктор Воскресенский получил в конце 1916 года, когда дядя царя совершал свою поездку по фронтам. Решили закопать этот опасный сувенир в подполе. В то время это была очень рискованная затея, учитывая, что хозяин дома, профессор М.Н. Второв, и так постоянно дрожал, помня о своем купеческом происхождении.
Через три года Николай Павлович скончался. Рассказывали, что к его вдове выразить соболезнование приходили два именитых академика: Д.Прянишников и Р.Вильямс. А тот злосчастный револьвер много позднее пытались найти мы, потомки, но бесполезно. Да, может, оно и к лучшему…
Младший брат Николая – Валентин Павлович Воскресенский, будучи активным членом партии, мало-помалу делал свою карьеру: работал при Моссовете в Совете по туризму, а перед войной был назначен директором Колонного зала Дома Союзов. Это дало возможность нам с братом, ещё в раннем детстве, побывать там раза два на расчудесных новогодних ёлках.
Иван
Не так радужно складывалась судьба дедушки нашего, Ивана Павловича, остававшегося в Клину. После окончания юридического факультета Московского университета он был направлен мировым судьёй в Верею, затем в Юрьевец на Волге, и наконец, вместе с семьёй осел в Клину, у родителей. В советские времена был он отовсюду изгоняем, а в 1918-м, когда хватали всех «бывших», чудом не был расстрелян.
Конечно, без толковых юристов новая клинская власть не могла обойтись, и деду давали работу то в качестве секретаря суда, то помощника прокурора или юрисконсульта. Жена же его, наша бабушка, Татьяна Алексеевна, (ур. Успенская) – учительница математики, работала, пока позволяло здоровье. Старшая их дочь, Надежда, прекрасно освоившая рояль, стала играть на киносеансах в качестве «тапёра» в местном кинотеатре, участвовать в концертах. А в 1929 году была принята на работу в Дом-музей Чайковского в качестве пианистки и экскурсовода. Здесь она познакомилась с часто наезжавшим из Москвы нашим отцом, Г.А. Римским-Корсаковым, внуком Н.Ф. фон Мекк, известной меценатки и корреспондентки Чайковского. Вскоре состоялась свадьба…
Прабабушка Мария Ивановна Воскресенская ушла из жизни в 1927 году. И она, и прадед Павел Иванович похоронены были при церкви иконы Всех Скорбящих Радости. Этих могил, однако, как и могил многих других клинчан, сегодня там нет.
Хочется верить, что когда будет окончательно восстановлен Троицкий собор – а это когда-нибудь, да будет – на нём, непременно будет памятная доска с именами церковных пастырей – тех, кто некогда своим служением создавал и поддерживал нравственный и духовный климат в городе…
Андрей и Дмитрий Римские-Корсаковы.
Источник: Издательский дом «Вико Плюс»
Идет загрузка ...
