1.
В жизненный горизонт Пушкина Александр Александрович Шаховской вошёл очень рано.
В течение более чем двадцати лет их отношения развивались по-странному: от полного неприятия младшим Пушкиным маститого и старшего по возрасту Шаховского до отношений вполне дружественных и уважительных.
Но таковы уж условия литературной жизни того периода, который мы и называем пушкинским.
2.
Князь Шаховской родился 24 апреля 1777 года в усадьбе Беззаботы Смоленской губернии.
Княжеский род Шаховских древний, происходил от самого Рюрика. Сразу при рождении Александра, по обычаю того времени, записали на военную службу в Преображенский полк.
А подросшего мальчика отвезли в Москву, в Благородный пансион Московского университета, в котором учились многие творческие юноши того времени.
Но военная служба – военной службой, дворянская обязанность. В 1793 году, шестнадцати лет, Александр Шаховской является в Преображенский полк, в котором он — уже сержант.
3.
В 1796 году он, уже увлечённо погрузившийся в литературное сочинительство, познакомился со знаменитым русским актёром Иваном Афнасьевичем Дмитревским (1734 – 1821).
Вдохновлённый им, подал на сцену свою первую одноактную комедию «Женская шутка».
В те годы театральной публике нравились двусмысленные шутки со сцены, комедия имела шумный успех. И это несмотря на то, что пьеска, не дошедшая до нас, была крайне слабой, как потом признал и сам автор.
Но начало драматическому успеху уже было положено. Шаховской вошёл в «большой свет», прослыл «цеховым забавником». И тут, казалось, он мог закончить малую литературную карьеру и почить на этих ненадёжных лаврах.
Однако всё изменила встреча с графом Ксавье де Местром (1762-1852). Это был майор сардинской армии, воевавший с французами, перешедший на службу в русскую армию, впоследствии герой войны с Наполеоном 1812-1813 годов.
Большой любитель литературы и художник, сардинец так повлиял на Шаховского, что тот решил навсегда посвятить себя театру.
Скажем между тем, что, начиная с первой поездки в Петербург в 1790-х годах, Шаховской потом много раз приезжал в Клин по пути между столицами, а также при посещении своего имения в Тверской губернии.
В 1802 году его назначили членом репертуарной комиссии Российских театров.
Дирекция театров командировала его за границу, и он побывал во Франции и Германии, присматриваясь к известным актёрам и писателям.
После поездки Александр Александрович стал уже уверенно выступать как театральный руководитель и сочинитель-драматург.
Дебют нового периода состоялся в 1804 году с комедией «Коварный», но неудачно: пьесу публика ошикала.
Но зато вторая работа – комедия «Новый Стерн» (1805), направленная против западников – включая Карамзина, — против чрезмерного подражания иностранцам, — имела громадный, хотя и недолговечный успех.
На этой патриотической волне вполне естественно, что Шаховской примкнул к литературной партии Александра Семёновича Шишкова (1754-1841), выступавшей за сохранение в литературе старого русского слога, и в 1811 году он вступил в «Беседу любителей Русского слова».
С Шишковым, кстати, Шаховского сближала и близость владений: Шишкову, например, принадлежала известная нам родина крестьянского поэта Спиридона Дмитриевича Дрожжина (1848-1930) деревня Низовка, на границе Клинского и Тверского уездов.
В «Беседе» Шаховской прочитал свою «ироикомическую» поэму «Расхищенные шубы».
За несколько лет он написал основу для опер «Любовное зелье», «Беглец от своей невесты» (1806), «Русалка», оперетку «Всё дело в окошках» (1807), комедию «Полубарская затея» и «Ссора, или Два соседа» (1808).
Он перевёл трагедии Вольтера «Заира» и «Китайский сирота»(1809).
Этот настоящий обвал литературных произведений создал Александру Александровичу такую известность, а близость к патриотическому направлению Шишкова в период войн с турками, шведами и Наполеоном в русском обществе была так понятна, что его в 1810 году избрали в члены Российской Академии…
4.
Гроза 1812 года застала академика Шаховского в своём имении, в селе Отроковичи Тверского уезда, на берегу Волги.
О вторжении в Россию Наполеона с армией почти всей Европы в Тверской губернии узнали уже через три дня — 15 июня 1812 года.
Император Александр Первый, который несколько затянул переорганизацию русских войск, вскоре вынужден был оставить армию военному министру Барклаю-де-Толли. Из города Вильны и из Дриссы он отправился в Петербург через Москву.
Народ встретил его в Кремле таким патриотическим воодушевлением, что, несмотря на усилия охраны, его почти внесли на руках в Успенский собор на молебен.
Люди целовали полы его мундира, плакали от умиления, купцы пожертвовали два миллиона рублей на армию и готовились добавить до десяти, представители дворянства высказали готовность собрать три миллиона рублей и немедленно выставить ополчение из 80 тысяч человек – каждого десятого из Московской губернии, не считая добровольцев из мещан и разночинцев. А некоторые крупные помещики снаряжали на свой счёт целые полки. (Кстати, клинские дворяне и крестьяне вошли в это Московское ополчение, покинув свой Клинский уезд)…
Широко распространился Манифест Александра Павловича о защите Отечества и создании ополчения от 6 июля 1812 года.
С приездом Александра в Москву война против Наполеоновской Европы приняла характер поистине народной войны России против захватчиков.
В центре России вокруг Москвы народное ополчение в 100 тысяч охватило громадную подкову на линии – Клин – Коломна – Алексин.
В ночь на 19 июля император Александр отправился в Петербург. Утром 20 июля его с восторгом встретили в Клину. Но он здесь долго не задержался и поехал далее в Тверь.
Когда Александр Павлович приехал в Тверь, тверское дворянство собралось в губернском городе.
Шаховской также был уже в Твери, где нашёл всеобщее народное возмущение наглыми действиями всем известного противника.
В конце июля был утверждён комитет Тверской военной силы.
Это был момент, когда просвещённому патриоту следовало брать инициативу в свои руки. И Александр Александрович, не умевший мешкать, сделал это. Как он потом вспоминал, он «имел счастье первый из принадлежащих ко двору вступить с высочайшего соизволения в Тверские дружины» ополчения.
15 августа 1812 года начался поуездный набор ополчения. Во все уездные города губернии поскакали нарочные гонцы. Дворяне и крестьяне собрались в Тверь, образуя полки и батальоны народного мщения.
Собранное комитетом Тверское ополчение составило шесть пеших и один конный полк. Всего собрано было 11.172 человека.
30 августа полк, возглавляемый князем Шаховским, пришёл на площадь на торжественный молебен и построился перед собором четырёхугольником для коленопреклоненной молитвы.
Во время молебна за Гостиным двором по какой-то причине загорелись хлебные амбары, но это не остановило молебна.
Когда молебствие закончилось, соборный протоиерей окропил новых воинов святой водой.
Затем по команде Шаховского весь полк повзводно прошёл на площади бравым парадным маршем.
Два барабанщика, — взятые из группы пленных пересыльных немцев, ударили в барабаны, — и полк выступил в поход. Александр Александрович потом рассказывал: «Тут, с твёрдою верою, но не без тщеславного воспоминания, я повторил воинский крик предка моего Мстислава Храброго: «С нами Бог!» Его громогласно подхватили все дружины, и мы, с Богом, выступили из пылающей за нами Твери, навстречу ужаснейшему пожару, очистившему и осиявшему заревом вечной славы нашу Святую Русь»…
На какой-то момент Шаховской остановил свой полк, чтобы провести осмотр своих дружин. В это время его обогнали два других батальона. И тут идущие впереди песельники Приволжского Кашинского батальона дружно грянули песню «Вниз по матушке по Волге». Впереди выступали музыканты, взятые из дворянских имений, с кларнетом и двумя гобоями.
Песня настолько воодушевила и сплотила всё ополчение, что большинство забыло о недавнем слёзном прощании со своими родными семьями и мужественно настроилось на подвиг во имя спасения России.
5.
Ополчение бодрым маршем прошло Городню, Мелково. Перейдя реку Шошу, в селе Воскресенском вступило в пределы Клинского уезда, торжественно прошло через села Завидово и Спас-Заулок и остановилось на дневной отдых в Клину.
Предполагалось сначала провести здесь несколько часов, чтобы дать людям и коням временный покой и пищу.
Но случилось так, что город Клин и его окрестности вошли в дальнейшую судьбу ополчения на многие часы и дни, что тверское ополчение стало защитником Клина на будущие недели.
Именно здесь, в Клину, появились со стороны Москвы едущие оттуда люди, которые сообщили, что враг вступает в Москву.
Сначала этим вестям никто не поверил, и людей, сообщивших
такую подлую новость, обозвали лгунами и трусами и собирались хорошенько побить.
Но наступила ночь, и дальнее зарево широко зарделось на юге со стороны Москвы.
Шаховской потом вспоминал: «Русские вещие сердца замерли, и вскоре прискакавший к нам с приказанием остановить нас, где застанет, уверил в ужасной истине».
Утром ополченцы, от стыда за свою Родину, не смели взглянуть друг на друга, и кажется, лучше бы желали провалиться сквозь землю, чем носить на себе позор русского имени.
Но раздался благовест Успенского собора и Воскресенской церкви к обедне, который заставил всех перекреститься и молча войти в храмы. Шаховской вспоминал: «Я никогда не забуду этой минуты, в которую жизнь моя казалась мне нетерпимым поношением».
Однако как начальник, обязанный не показывать робкого уныния своим подчинённым, стараясь придумать, чем их ободрить, Александр Александрович приободрился и сам.
Он вспомнил о Дмитрии Пожарском и, выходя из церкви, воскликнул:
«Россия не в Москве!»
И эти слова князя Шаховского произвели сильное воздействие уже не на театральной сцене, а в самой настоящей реальности, повторенное на попираемой врагом русской земле, ровно через двести лет!
И сразу у дворян, офицеров ополчения, прояснились мрачные мысли, оживилось воображение, каждый стал рассуждать, соображать о будущем.
Наконец, надежда на Бога, который не оставит Россию, на Государя и мужество русского народа скоро воодушевила все дружины. И через час, даже при московском зареве, раздались по городу песни тверских воинов и клинских ямщиков.
А старые солдаты, приданные дружинам для обучения ратников, сидя на завалинках клинских изб, с досады на новобранцев, не умевших отстоять первопрестольный град, при общем внимании пустились рассказывать о славных походах Суворова, о том, как при нём они этих самых французов, душили на дальней чужой земле, словно кур.
К Шаховскому прискакал отставной корнет Постельников, исполнявший должность батальонного адъютанта и бодро отрапортовал, что кручина с голов ополчения спала, что все офицеры успокоились и уверенно ожидают первых приказов начальства, чтобы где угодно сразиться со злодеями…
6.
После взятия неприятелем Москвы Тверское ополчение поступило в распоряжение генерал-адъютанта барона Фердинанда Фёдоровича Винцингероде (1770-1818). Его отряд был отрезан от основных войск и остался охранять Петербургскую дорогу, используя все способы партизанской войны.
Винцингероде вызвал Шаховского к себе в Солнечную Гору. Там князь встретил своих старых, но молодых друзей — графа Александра Христофоровича Бенкендорфа (1783 – 1844) и Льва Александровича Нарышкина (1785 — 1846). Они были бодры и веселы. Их уверенность ещё раз взбодрила и Шаховского.
Винцингероде сильно хромал – его нога была три года тому назад разбита в сражении картечной пулей. Нарышкин был ранен в голову в Бородинском сражении 26 августа.. У всех было что вспомнить и рассказать.
Шаховской незадолго перед тем разговаривал с инженером-путейцем на русской службе генералом Львом Львовичем Карбонье (1770 – 1836), который о Наполеоне сказал так: «Наполеоново торжество продолжится, пока он будет воевать с армиями, а не с народом».
Здесь же, в Солнечной горе, Шаховской увидел сходку клинских ямщиков, в середине которых стоял седобородый старик и что-то втолковывал молодёжи.
Подошёл Винцингероде и попросил перевести, что говорят люди. Шаховской перевёл ему на немецкий: «Да вот пока её, матушку Москву, не взяли, так думалось и то и сё. А теперь и думать нечего. Уж хуже чему быть?… И только б батюшка наш Государь милосердый, дай Бог ему много лет царствовать, не смирился с злодеем, то ему у нас не сдобровать. Святая Русь велика, народу многое множество. Укажи поголовщину, и мы все шапками замечем, аль своими телами задавим супостата».
Услышав эти слова, барон Винцингероде схватил Шаховского характерным для него судорожным движением за руку и сказал: «Я только одного желаю, чтобы вельможи наши думали как эти крестьяне. Сегодня же напишу к Императору их слова. О! Я уверен, что он никак не помирится с Бонапарте, и Россия будет гробом его».
7.
Винцингероде поручил Шаховскому начальство над авангардом ополчения, расположенным между Клином и Тверью.
Офицеры из дворян располагались частично в Царском Путевом дворце, частично на квартирах дворян и чиновников в городе Клину. Ратники из крестьян размещались частью в клинских домах, а частью в деревнях Голяди, Ямуга, Головково, Прасолово, Жуково, Белавино, сёлах Спас-Заулок и Завидово.
По воскресеньям офицеры посещали службы в Успенском соборе (который тогда перестраивался), а рядовые ратники — в Воскресенской церкви и в сельских храмах Спас-Заулка и Завидова.
Поручено было также Шаховскому надзирать за препровождением пленных, которых только небольшой отряд Винцингероде – состоявший едва ли из 2500 человек, переслал до 6.000 захваченных около Москвы и даже в московских огородах, куда французы от голода забегали воровать картошку.
И ещё одну миссию поручили Шаховскому: он должен был наблюдать за содержанием пленных испанцев. Потому что ещё летом Россия и Испания в Великих Луках заключили оборонительный союз против Наполеона, и испанцы, насильно уведённые Наполеоном, попав в плен, должны были как союзники содержаться милосердно, в лучших условиях, чем французы.
Однажды Шаховскому довелось с проверкой зайти в Завидове в одну избу, где крестьянка, стоя на коленях, омывала раненую ногу испанца. Увидев начальника, она испугалась, вскочила и стала извиняться, что пожалела супостата, который не по своей, мол, вине оставил жену и деток. Конечно, Шаховской поощрил её за хорошее отношение к испанцам…
Граф Бенкендорф со своим отрядом контролировал дорогу между Клином и Волоколамском. Приехав в Волоколамск для захвата французских фуражиров, он не нашёл там ни французов, ни русских. Оказалось, что крестьяне со всех окрестностей перебили и выгнали всех французов, даже защищая от разорения усадьбы своих помещиков.
Так, в напряжении обстановки, прошёл сентябрь и наступил октябрь. Александр Александрович непрестанно скакал на пустующих в те дни почтовых взад и вперёд по Тверской дороге, решая по пути множество дел.
Между тем Винцингероде перевёл свою штаб-квартиру ближе к Москве, в Чашниково. Шаховской приехал к нему в момент, когда французы, чтобы скрыть свой уход на юг из Москвы, попробовали выступить против русского авангарда, что находился в селе Всесвятском (ныне метро «Сокол»), но казаки Иловайского отбили их. Войдя в избу, где остановился Винцингероде, Шаховской узнал от находящихся там о победах графа Витгенштейна под Полоцком и о Тарутинском сражении. Всем стало ясно, что речь идёт о выходе Наполеона из Москвы, и если фельдмаршал Кутузов погонит его по той же дороге, по которой он пришёл, Наполеону обеспечена полная гибель.
Чиновники полиции, переодевшись, посещали Москву и приносили сведения о противнике. На следующий день приезда Шаховского в Чашниково они принесли известие, что французы собираются взорвать Кремль.
8.
Весть эта глубоко взволновала патриотическую душу Шаховского, и он, оставшись наедине с Винцингероде, с ужасом сказал ему, что взрыв Кремля, где покоятся святые мощи угодников, поразит отчаянием всю православную Россию, привыкшую видеть Кремль высокой народной святыней.
Сердце генерала воспылало благородным негодованием, ему пришлось ещё раз вспомнить и свою разорённую родину, потоптанную Наполеоном, и он, переменившись в лице, вскочив со стула, воскликнул: «Нет, Бонапарте не взорвёт Кремля. Я завтра дам ему знать, что если хотя одна церковь взлетит на воздух, то все попавшие к нам французы будут повешены!»
На следующий же день Винцингероде с Нарышкиным сам въехал в оставленную врагом Москву, но был схвачен и представлен перед Наполеоном. Он показал мужество и достоинство, заявив Наполеону, собиравшемуся его расстрелять: «Я служил всегда тем государям, которые объявлялись вашими врагами, и искал везде французских пуль!». Вскоре он был отбит у французов партизанами графа Чернышова. Нарышкина удалось освободить только под Витебском…
Шаховской в числе первых въехал в сожжённую Москву и вошёл в разорённый французами и приготовленный к уничтожению и ещё пылающий Кремль.
Сердце русского патриота разрывалось от жутких увиденных картин разрушения, кощунства и святотатства со стороны тех, кто считал себя христианами.
Он принял меры, чтобы были опечатаны кремлёвские соборы, где находились исторические православные святыни, проследил, чтобы нигде не осталось признаков взрывчатки, дал указания по наведению некоторого порядка во всём Кремле…
Тверское ополчение, исполнив свою роль, не участвовало в дальнейшем изгнании наполеоновских войск.
Отдельные представители как тверского, так и клинского дворянства и рядовых из крестьян, конечно, влились в русскую армию, преследовавшую врага до Березины и до Парижа…
Официально тверское ополчение было возвращено по домам в июне 1814 года.Сам же Александр Александрович закончил войну под Вильной.
9.
Клинские события 1812 года не могли не оставить следа в творчестве Шаховского.
Уже в том же 1812 году большой успех имела комедия Шаховского «Казак-стихотворец», которая довольно долго продержалась на сцене. Действия ополчения и партизанская война дали ему материал для патриотической оперы-водевиля «Крестьяне, или Встреча незваных» (1814).
Его патриотизм выразился также в нападках на русских литераторов-романтиков в комедии «Урок кокеткам, или Липецкие воды» (1815), где под именем «молодого человека с растрёпанными чувствами и измятой наружностью» Фиалкина прозрачно подразумевался Василий Андреевич Жуковский. Участники литературного кружка «Арзамас» отомстили Шаховскому, постаравшись подавить его и его соратников язвительными эпиграммами и статьями.
В 1818 году, из-за несогласий с директором театров Шаховской вышел в отставку, но при новом директоре в 1821 году возвратился на службу, окончательно оставив её в 1826 году. В 1819 году имела успех его комедия «Пустодомы».
И все эти годы Шаховской был основным в России поставщиком комедий, водевилей, пословиц, опер, драм, трагедий, интермедий.
За период 1820-х – 1840-х годов можно насчитать около 60 его пьес. Так что справедливо было бы назвать Александра Александровича настоящим человеком русского театра.
В его литературном списке насчитывается много песен. Целый букет песен он включил в лирическую драму «Двумужница» (1832), причём одна из них стала народной и любима до сих пор: «Вверх по Волге-реке с Нижня Новгорода…».
Александр Александрович был также изрядным театральным педагогом. В последние месяцы жизни писал и мемуары. Скончался он в 1846 году. Похоронен на кладбище Ново-Девичьего монастыря…
10.
Заочное знакомство Пушкина с Шаховским произошло ещё в лицейский период.
Тогда юношеская реакция Пушкина на выпад Шаховского в комедии «Липецкие воды» была задиристой и злой:
«Угрюмых тройка есть певцов —
Шихматов, Шаховской, Шишков,
Уму есть тройка супостатов —
Шишков наш, Шаховской, Шихматов,
Но кто глупей из тройки злой?
Шишков, Шихматов, Шаховской!».
Получил драматург от Пушкина долю иронии и в послании «К Жуковскому», в статье «Мысли о Шаховском», в письме к Василию Львовичу Пушкину (1815-1816).
Познакомился лично Пушкин с Шаховским после выхода из Лицея при содействии П.А.Катенина в начале декабря 1818 года. Катенин говорил, что Пушкин сожалел о своих некоторых нападках на Шаховского, который его стал больше интересовать.
На так называемом «чердаке» Шаховского, на его квартире, Пушкин часто бывал в 1819 году. С осени 1819 года отношения стали прохладными из-за нападок кружка Шаховского на актрису Е.А.Семёнову.
Но в годы ссылки Пушкин в письмах друзьям отзывался о Шаховском всё-таки доброжелательно.
А добродушный Шаховской, ценя творчество Пушкина, не раз обращался к его произведениям, переделывая их для сцены: «Финн» из «Руслана и Людмилы» (1824), «Керим-Гирей, или Бахчисарайский фонтан»(1827), «Хризомания» по «Пиковой даме» (1836).
Пушкин увековечил Шаховского в своих произведениях не раз. Это были и колкости типа эпиграмм, и уважительные строки. Например, в романе «Евгений Онегин» Шаховской прочно и навечно занял своё место строчками: «Там вывел колкий Шаховской Своих комедий шумный рой».
В кружке Шаховского, как считают исследователи, произошло знакомство Пушкина с композитором А.А. Алябьевым, который там общался с А.С. Грибоедовым.
Интересно, что Пушкин и Шаховской выступали вместе как союзники в литературной борьбе против Ф.В. Булгарина, Н.И.Греча и Н.А.Полевого.
В письме к Аксакову Шаховской шутливо интересовался семейной жизнью Пушкина: «Каков Пушкин в мужьях, похож ли хоть несколько на порядочного человека?».
Академики Шаховской и Пушкин совместно бывали на заседаниях Русской Академии в 1833 году.
Важный и серьёзный момент биографии Александра Александровича Шаховского: он переживал о гибели Пушкина и 1 февраля 1837 года присутствовал на отпевании Пушкина в Конюшенной церкви Петербурга.
Идет загрузка ...
